Танзания

Дар-эс-Салам

Наш ночной перелет из Стамбула в Дар-эс-Салам прошел отлично, разве что ночь помешала рассмотреть из иллюминатора гору Килиманджаро, а также условную линию экватора.

Все это было видно на экранах передних кресел — на них можно выбрать игры, фильмы, либо же следить за картой полета в реальном времени, я всегда настраиваю мой экран именно на карту. Когда мы пролетали над этими чудесами, оставалось только наслаждаться мыслью, что летим конкретно над всем этим, и дать волю воображению.

Я думаю, что билеты в Дар-эс-Салам компании “Турецкие авиалинии” были несколько дешевле других авиакомпаний именно из-за неудобного времени и состыковок этого рейса с пересадкой в Стамбуле — и при полете туда, и при полете обратно.

Прилетели мы в три часа ночи. Международный аэропорт Дар-эс-Салама оказался маленьким, пустым в это время, и каким-то допотопным в сравнении с роскошными аэропортами, построенными относительно недавно — они мне напоминают аттракционные городки с красиво оформленными магазинами, многоуровневые, шумные, но очень удобные одновременно, веселые и яркие в любое время суток, как, например, в Дубае или Куала-Лумпуре, да и в том же Стамбуле.

А этот мне показался даже похожим на парижский Шарль-де-Голль — что, впрочем, и понятно: тот построен был задолго до дубайских, а в те времена технологии и возможности архитектуры и строительства были далеки от теперешних.

Несмотря на мою просьбу встретить, нас никто не ждал с табличкой, народу было очень мало, и пришлось брать такси. За 20 долларов таксист взялся отвезти в нашу гостиницу. По карте она находилась далеко от центра города, но зато довольно близко к аэропорту.

Подъехали мы по этому адресу, и это оказалось типа отдельного отгороженного проволочным забором поселения, ворота закрыты, и никакого внешнего электрического освещения. Водитель начал сигналить, и из какой-то будки вышел заспанный охранник и открыл нам ворота. Внутри оказалось несколько десятков маленьких деревянных домиков, расположенных строго геометрически. Все это мы рассмотрели с помощью карманного фонарика, который нашелся у нашего водителя.

С виду место мне очень напомнило реконструированный немецкий концлагерь — музей в пригороде Страсбурга, куда я однажды возила русских туристов. Похожие деревянные домики, геометрически расставленные, только там были не коттеджи, а бараки. И забор вокруг там был тоже из проволоки, только колючей.

Охранник, видно, до нашего приезда крепко спал и не очень понимал, зачем мы приехали и что нам нужно. Стойка администратора была закрыта, и никого из работников гостиницы в этот поздний час не было. Муж показывал охраннику нашу распечатанную на принтере броню, потом они взяли карманный фонарик водителя и пошли смотреть, какие из домиков были свободны.

Я и сын остались в машине с водителем, и мне страшно хотелось пить. Район был совершенно мертв. Водитель поведал, что ничего тут купить нельзя даже днем — магазинов и ресторанов в округе нет. Что это еще даже не Дар-эс-Салам. И гулять вокруг негде. Но сказал, что у него есть упаковка питьевой воды, шесть маленьких бутылок, и он может мне их продать за два доллара. На что я, конечно, с радостью согласилась, потому что подумала, что не будем же мы пить в Танзании воду из крана, когда попадем в наш “коттедж” — так назывались эти домики в интернете, где я забронировала две ночи.

Наконец вернулись охранник и муж, и оказалось, что те домики, которые были свободны, состояли из одной комнаты и санитарной клетушки, и в каждой была одна двуспальная кровать. Вернее, две сдвинутые односпальные, все без постельного белья. То есть спать там втроем нам было бы просто невозможно.

Тогда водитель спросил, сделали ли мы уже предоплату за эту гостиницу — не делали — и предложил за пять дополнительных долларов отвезти нас в самый центр Дар-эс-Салама и там на месте поискать более приличную гостиницу. Что мы и сделали. Охранник закрыл за нами ворота и пошел досыпать, а мы поехали в Дар.

Настроение у меня испортилось, потому что я подумала логически, исходя из моих интернетных исследований по поводу гостиниц в Дар-эс-Саламе, что если мы найдем открытую в четыре часа ночи и с неспящими служащими на стойке регистрации в такое время, то, наверное, это и будет одна из таких гостиниц, которые стоят 200, или 300, или 400 и так далее долларов за ночь. Кто их там знает. Сын же наш, наоборот, кажется, был даже рад такому новому приключению.

Хорошо, что по такому ночному времени движения на улицах не было практически никакого, и очень скоро мы въехали в Дар-эс-Салам. Разглядеть в темноте, что он из собой представляет, было трудно, да и не до этого мне было — беспокоилась о гостинице.

Мы были уже где-то в центре города, а потом выяснилось, что и в шаговой доступности от причала, от которого отплывают катера на Занзибар, и водитель остановился около высокоэтажного здания с широкой мраморной лестницей и стеклянными дверями. Холл внутри был освещен. Пошли мы все вчетвером в эту гостиницу, а там все очень внушительно, чисто и благородно — кресла, стойка регистрации, за ней две-три девушки в униформе.

Стали мы им объяснять ситуацию и спросили, есть ли для нас номер, двуместный, куда можно будет поставить дополнительную кровать для ребенка. Оказалось, что в этой гостинице как раз вот дополнительные кровати не предусмотрены, а все номера — на двух человек. Тогда я вынула мою программу нашего путешествия — я такую делаю дома каждый раз, очень четкую, где отмечен каждый день, начиная со дня вылета, и что надо или предполагается делать в этот день.

Я сказала, что давайте договоримся о цене. Мы сейчас останавливаемся у вас на две ночи, потом на одну уезжаем в Микуми, возвращаемся к вам же, проводим еще одну ночь, уезжаем на неделю на Занзибар, возвращаемся к вам еще на полторы ночи и потом уже окончательно съезжаем. А в промежутках между нашими перемещениями по Танзании будем оставлять у вас какую-то часть нашего багажа. Не знаю, как мне это удалось, но в результате мы договорились, что берем не один номер, а два двухместных. И они вместе каждую ночь будут стоить нам 70 долларов.

Номера там со всеми удобствами, кондиционером, очень уютные, телевизором и прочим, и плюс завтраки бесплатные. Такой удачи я даже не ожидала. От всей души поблагодарив нашего водителя и содрогаясь от мысли, каким ужасом стала бы для нас остановка в концлагерном коттедже, мы заполнили формуляры и стали заселяться.

Для меня проживание в двух отдельных номерах было большой радостью, поскольку в принципе спать я могу, только если в комнате одна. Поэтому в каждом нашем путешествии для меня минорной нотой бывает невозможность спать в номере одной.

Номера оказались очень комфортабельными, и после принятия душа все завалились спать. В одном номере поселились муж с сыном, во втором — я. Спали мы приятно, на чистых, белоснежных, хрустящих простынях, и очень долго, и проснулись уже на следующий день.

Первое, что надо было сделать, это найти способ транспортировки в Микуми и приобрести уже конкретные билеты по брони на катер до Занзибара и обратно. Кстати, мы спрашивали самого первого водителя, который вез нас из аэропорта, сколько он возьмет до Микуми, он просил 200 долларов, но мы решили, что попробуем найти более дешевый вариант.

Женщина за стойкой пояснила нам, что к причалу катеров можно пройти пешком, это было буквально в двух кварталах. Туда сначала и решили идти. Но до выхода я спросила ее, нет ли у нее знакомых водителей, которые бы нас отвезли на следующий день в Микуми, и сколько это будет стоить. Она сказала, что у них в гостинице работает водитель, она с ним свяжется и потом скажет нам его цену.

Выйдя из гостиницы, огляделись вокруг и сразу поняли, что мы в центре города, что город грязноватый и довольно допотопный, неживописный, особого интереса и колорита собой не представляет, но тут есть и улицы, и магазины, и гулять можно.

Кстати, белых туристов мы там вообще за всю одну поездку видели только один раз — пожилая пара с багажом стояла растерянно на какой-то автобусной остановке. Люди едут в Танзанию, бесспорно, не в Дар-эс-Салам, а сразу в нацпарки, самый известный — Килиманджаро, и аэропорт там есть, в городе Аруша. Или же летят прямо на пляжный отдых на Занзибар, там даже международный аэропорт есть.

Итак, пошли на берег Индийского океана искать морской вокзал. Я после некоторых отзывов про него в интернете представляла себе огромную напирающую толпу черных людей, и что очередь там будет три часа, и всякие прочие ужасы. К приятному же нашему удивлению, это оказался небольшой вокзал, а побережье рядом — какие-то склады и большие торговые суда.

Нам даже не пришлось входить внутрь помещения морского вокзала, так как с левой стороны было некое внешнее окошко и было написано: “Для забронированных билетов”. За окошком сидела женщина, а перед окошком — ни одного человека! Мы радостно пошли туда, предъявили женщине распечатанную броню на конкретные катера в конкретные дни и часы, туда-обратно, бизнес-класс, и паспорта.

Для местных жителей и туристов цены на этот катер разные. Туристы платят много больше — 50 долларов в один конец в бизнес-классе и 35 долларов в обычном эконом-классе, разница небольшая. Заплатив за нас троих 300 долларов и получив уже конкретные билеты, стали мы думать, как поедем в Микуми.

Еще не зная, сколько с нас запросит за транспортировку гостиничный водитель, я предложила поехать на центральный автобусный вокзал дальних направлений, откуда из Дара едут автобусы во все уголки Танзании, в том числе и в Микуми. Из Дара до Микуми пять часов езды на таком автобусе.

В интернете я прочитала, что автобусы комфортабельные, есть выбор времени отправления, и надо пойти на этот вокзал и там купить билеты. То есть многим самостоятельным путешественникам по Танзании такие автобусы вроде понравились. Про цены я забыла, но решила, что, наверное, это будет стоить много дешевле, чем такси.

Этот междугородный автобусный вокзал находился где-то на периферии Дара, и мы взяли такси, чтобы туда доехать. Таксист запросил десять долларов. Что меня очень удивило в этой стране — это что люди там не торгуются. Даже если, например, такому таксисту предложить не десять, а восемь долларов, он просто скажет “нет” и уедет. То же самое и в магазинах!

Забегая вперед, в Танзании я не купила себе много разного интересной одежды именно из-за этого. В магазинах там висит много на удивление красивых вещей. И местного пошива, то есть и дизайн тоже не китайский. Я обожаю китайские одежды за красивость и богатое воображение дизайнеров, но тут это просто было что-то другое.

В европейских магазинах я не покупаю одежду вообще, потому что как бы глупо и по-мракобесски это ни звучало, для меня то, что продают в Европе из одежды для женщин — это что-то типа некоего мирового масонского заговора, чтобы сделать европейских глупых женщин, которые все это послушно покупают и носят, уродливыми. То есть такое уродство не может быть случайным. Для меня это — специально разработанное уродство, для придумывания которого надо специально нанимать талантливых дизайнеров и давать им задание: нарисуйте модель, которая изуродует любую женщину.

Возвращаясь к танзанийской особенности не торговаться. Когда там спрашиваешь, сколько стоит, то цены говорят практически европейские. Ладно если бы они говорили такие цены, отвечая на первый вопрос. В Индии, или Юго-Восточной Азии, или той же Турции поначалу тоже так отвечают. Но потом с удовольствием торгуются, и в результате продают вещь за полцены от первичной или даже дешевле.

Так вот, в Танзании не торгуются и не сбивают ни одного доллара. Ни на континенте, ни на Занзибаре. Ни в магазинах, ни такси, ни тук-туки — они там такие есть, но их много меньше, чем в Азии, а стоят они почти так же, как и такси с кондиционером. Равнодушно говорят “нет” и отворачиваются.

Забегая вперед, из Танзании я привезла полчемодана вот такого, какое не существует ни в Европе, ни в Азии, это их придумка! Это огромная заколка-крабик, с двух сторон на нее нашиты одинаковые очень большие круглые украшения из многих слоев органзы и прочего.

Сами заколки-крабы я убираю и выбрасываю, а вот эти органзовые круги, их можно назвать мини-шляпами, каждый диаметром примерно 20 см, разных цветов и дизайнов — это я использую теперь как базу для изготовления моих головных уборов, это мое хобби.

Там они везде стоили каждая заколка по пять шиллингов, два с половиной евро, я накупила их целую кучу, но они настолько хорошо продуманы и сделаны, что сейчас уже жалею — надо было таких не полчемодана купить, а целый чемодан. Потому что раз в Азии таких не делают, то и нигде, наверное, кроме Танзании не делают, а туда я еще вряд ли поеду.

Итак, взяли мы такси, и водитель повез нас на междугородний автобусный вокзал. Ехали, смотрели в окно. Дар-эс-Салам — город обшарпанный, но встречаются и современные высотные здания. Женщины по улицам идут в большинстве закутанные в платки, а вот в Кении, в Момбасе, там, я помню, почти все были в черной абайе и лица закрывали никабами. Мужчины — половина наполовину, есть в длинных арабских рубахах до полу и в круглых шапочках на голове, есть одетые современно, даже иногда в костюмы с галстуками.

Женщины несут тяжести, какие-то корзины и тюки на голове — это очень хорошо для грации походки. Машины по городу ездят скорее современных марок нового вида. Но также и есть люди, которые волокут за спиной тележки на двух колесах, наполненные фруктами или другими товарами. Много рекламных щитов на больших артериях. Улицы есть в приличном состоянии, а есть и земляные.

На периферии начинаются многочисленные рынки, там я и покупала мои заколки. Это или пищевые фруктово-овощные рынки, мы на такие не ходим, либо рынки одежды — стенды с огромными корзинами с поношенной одеждой, и женщины роются в этих корзинах.

Потом пошла череда магазинов мебели. Продаваемая мебель выставлена прямо на улицу перед входом в магазины. А напротив одного магазина были выставлена и мебель и гробы. Видимо, эти магазины — одновременно и мастерские, где из дерева изготовляют изделия и тут же продают. Я очень хотела сфоткать из машины эти гробы, но ехали мы быстро, и остановиться там было негде. Проезжали мы тоже в один момент “бидонвиль” — трущобы, лачуги. В самом Даре я такого не видела. Я попросила остановить машину, сфоткала это место.

Наконец, водитель съехал с основной трассы и въехал на небольшую земляную площадь, где и располагалась эта междугородняя автобусная станция. И череда ларьков, где продают билеты на автобусы дальнего следования — разные автобусные компании, у каждый свой ларек. На ларьках не очень понятно и криво написаны названия направлений и, наверное, расписания. Тут же и запаркованные автобусы стояли, некоторые приличные, на другие было страшно смотреть. А главное — галдящая толпа людей вокруг всего этого.

Мы вышли, расплатились с такси, и пошли к этим ларькам. Нас, видя, что мы европейские туристы, тут же окружила толпа каких-то жуликов, которые тянули каждый к своему ларьку. Мы пошли за одним жуликом и зашли в его ларек. Там были как ларьки, так и крошечные помещения, куда надо было заходить внутрь. И вот что там было.

Мы сказали, что завтра хотим ехать в Микуми. Нам сказали, 50 евро на каждого пассажира. Мы сказали, что столько стоит такси, и пошли к выходу. И это оказалось единственным местом, где продавцы торговались. Под конец они нам предложили 10 долларов на пассажира, а когда я спросила во сколько у них этот автобус едет в Микуми, ответили, что в шесть утра.

По моему мнению, путешествие должно быть приятным, а вставать в 4:30 утра, чтобы поспеть к их автобусу, да еще с багажом, да еще снова платить за такси от гостиницы до вокзала — это будет не очень приятно.

Я сказала “нет” и спросила, есть ли автобус в другое время, позже. Они стали врать, что нет. А на самом деле, туда много автобусов ездит, только разных компаний. А эти стали нагло врать, что только один такой автобус у них и есть. То есть надо было выйти из этой клетушки и идти в другие, которые тоже отправляют автобусы в Микуми, но в другие часы, в сопровождении назойливых и крикливых рекламщиков — каждый тянул к своему ларьку.

Быть в этом месте, общаться там с людьми и тем паче снова возвращаться сюда нам не захотелось, и решили мы, что поедем в Микуми на такси, сколько бы нам это ни стоило.

Чтобы вернуться в гостиницу, решили ехать на тук-туке. Но туктукщики отказывались нас везти в Дар-эс-Салам, а мы-то были в каком-то пригороде. Наконец, за 15 долларов нашли желающего нас отвезти, но он провез около двух километров, а потом сказал что все, вылезайте, дальше ехать он не может, стал объяснять, что там у них мафия, и что такси и туктукщики враждуют, и говорил, что ему отрежут ноги — показывал на свои ноги.

Мы, собственно, не очень поняли все это, вышли из тук-тука, но платить ему 15 долларов категорически отказались. Тогда он нашел какого-то другого туктукщика, почти мальчика, и сказал: “Дайте мне десять долларов, а ему пять долларов, и он вас отвезет до гостиницы”. И что было страшно — он показал нам на мальчиковые ноги, которые были не отрезаны, но на лодыжке вокруг каждой ступни ужасный шрам. И костыли в тук-туке. Когда этот юноша нас отвез к гостинице, мы дали ему десять долларов и спросили про шрамы, и он сказал, что была авария. Но я подозреваю, там действительно мафия и коррупция. Про полицейскую коррупцию мы потом много еще чего узнали позже, на Занзибаре.

Отмечу еще один факт.

Один раз, находясь далеко от гостиницы, мы решили вернуться в центр Дара на очень современном автобусе. Это у них есть такой городской транспорт — пересекает весь Дар, одна линия, кажется, очень современные остановки с турникетами и билетерами в униформах, и автобусы с кондиционерами, широкие и удобные. Прямо как в Европе или в Стамбуле. В Момбасе, я помню, таких современных автобусов не было даже на горизонте.

И для автобуса этого проложена специальная прямая дорожка с парапетами с обоих краев, чтобы ехал быстро и без пробок. Но вот что там происходит. В час пик, пока этот автобус-модерн едет, все очень цивилизованно. А вот когда он въезжает в Дар, и на этих остановках стоят ждущие пассажиры — как только двери автоматически открываются, все эти люди тут же рвутся, как толпа дикарей, не давая даже выйти пассажирам. Надо работать кулаками, чтобы выйти.

При виде этого современного автобуса вспоминался общественный транспорт в Токио, но какое же разительно разное поведение этих народов в одной и той же ситуации! В токийском метро тоже куча народа в час-пик, но люди настолько вежливые и деликатные, что с улыбкой спокойно будут ждать, пока другие пассажиры выйдут. С радостью уступая места другим.

Расскажу еще, что в это путешествие среди моих украшений я взяла две черные ажурные металлические венецианские маски на лицо. Очень красивые. Когда я надевала такую маску, девушки на стойке дежурного в гостинице цепенели от восхищения. Им до смерти хотелось иметь такие же. К тому же, я понарассказала про них — и это правда, — что они красят лицо, но и могут быть сильной подмогой в день, когда плохо себя чувствуешь или плохое настроение, чтобы это скрыть, одновременно не закрывая лицо, такие маски незаменимы, даже для таких молодых и красивых девушек, как они, говорила я им.

Так как у меня были две маски, одну я подарила девушке-менеджеру, но сказала, что я им в гостиницу потом из дома пошлю по почте еще три такие, чтобы они поделили между собой. Я очень люблю дарить людям подарки, которые действительно очень желанны, и считаю, что вещи должны принадлежать тем, кому они нравятся. И всегда делаю то, что обещаю, но в этот раз обещание не сдержала. Почему — об этом в продолжении рассказа.

Итак, после возращения в гостиницу девушка представила нам водителя, и он взялся отвезти нас за 150 долларов на следующий день в забронированную на две ночи гостиницу в национальном парке Микуми.

Сафари

Уезжали мы из гостиницы на сафари смотреть настоящую африканскую саванну и животных, которые живут на полной свободе, с очень хорошим настроением.

Потому что я спокойно подготовила часть багажа, который должен был нам пригодиться.

Потому что выезжали мы от нашей гостиницы без всяких промежуточных такси, и потому что нас должны были довезти прямиком до другой гостиницы.

Потому что уезжали мы без стресса, встали утром лишь по будильнику собственного организма, спокойно позавтракали и предвкушали приятную пятичасовую поездку на машине с кондиционером.

Потому что была возможность попросить водителя остановиться в интересных местах, чтобы сделать фотки.

Потому что из окна машины можно было спокойно рассматривать, что представляет собой танзанийский пейзаж.

Я с сыном села назад и взяла с собой чудо-подушку, потому что подумала, что смотреть пять часов подряд в окно я вряд ли буду. Тогда хоть комфортабельно посплю. Сняла обувь и уютно устроилась.

Надо отметить, что гостиница, недорогая в сравнении с другими, “Твин суис” называется, почти всегда плотно заполнена, и надо было написать приблизительное время прибытия. Выезжали мы в десять утра и написали им по интернету из гостиницы, что приблизительное время нашего прибытия будет в три часа дня. Никакую предоплату за две ночи, а также за договоренное сафари, мы не делали. Думали, что приедем спокойно в три часа, сын успеет покупаться в гостиничном бассейне, и потом можно будет погулять по окрестностям.

Парк Микуми пересекается шоссе на протяжении 50 километров, и при въезде висит большой зеленый щит, на котором написано: “Национальный парк Микуми, опасность, дикие животные на воле”. Если в “Гугле” набрать слова “Танзания Микуми” и потом нажать на “картинки”, то появляется много фоток этого парка, зверей, а также самого зеленого щита — люди там любят фоткаться, и есть даже такие смельчаки, которые на мотоцикле или велосипеде, то есть, наверное, собираются проехать по шоссе 50 километров вот так. А на этом шоссе даже просто останавливаться и выходить из машины категорически запрещено.

Наша гостиница находилась в 2 км от Микуми, на том же шоссе, только на другом конце его, надо было сначала пересечь эти 50 км. Но мы еще не знали, во что в реальности превратится эта поездка.

В марках машин я вообще не разбираюсь и ничего не понимаю, но это была большая серая машина, на вид не старая.

Поначалу я действительно смотрела в окно во все глаза, особенно когда мы выехали из Дара и продолжали ехать уже по диким местам. Очень красивые пейзажи, баобабы, гряда зеленых холмов вдали. Мне это напомнило рассказ “Зеленые холмы Африки”.

Я не люблю творчество Хемингуэя, уважаю его только за авантюрный образ жизни. А как человека тоже не люблю, потому что с его легкой руки Танзания — пожалуй, единственная страна в Африке, где есть зоны для охоты на диких зверей. Он тут любил охотиться в свое время. Во всяком случае, в соседней Кении такого точно нет. Стоит это, наверное, настоящее целое состояние, но я не люблю людей, которые для потехи и благодаря содержимому своего кошелька убивают животных. Убит лев. А может, это была мама львят, и они остались сиротами? Или жирафа. И так далее. Вот рыбаки у меня таких чувств не вызывают. А охотников, которые убивают животных, я бы их самих убивала. Серьезно.

Ехали мы вот так вот приятно примерно час. Правда, кондиционер был очень слабый, но невелика беда. И вдруг водитель останавливает машину. Они с мужем сидели впереди, и водитель говорит, что мотор слишком быстро нагревается. Открыл капот и стал там что-то рассматривать. Говорит, что вода для охлаждения мотора быстро убывает. Вытащил из багажника большую канистру с водой и залил воду туда куда-то в мотор. Решили, что совсем выключим кондиционер — наверное, так мотор разогревается медленнее. Это была не беда, мы просто раскрыли все окна и поехали дальше.

А потом события развивались очень быстро. Как только дорога начинала идти немного вверх, машина начинала дымиться в том месте впереди, где открывается капот. Тогда водитель останавливался и давал мотору остыть, а потом снова ехал. Это стало случаться чаще и чаще, и когда каждый раз водитель открывал мотор, оказывалось, что вот эта вода для охлаждения, она стремительно куда-то убывает. Наверное, вытекала где-то. Муж мой водителю был не помощник — пожалуй, в моторах машин хуже него разбираюсь только я. Видимо, и водитель был тоже из таких — заметно, что ничего не понимает в моторе, поскольку в раскрытый капот смотрел очень растерянно. Оба с моим мужем смотрели растерянно.

С этого момента принцип нашего передвижения был таков. Машину водитель вел на черепашьей скорости, и у каждой заправочной станции, а там их много вдоль шоссе, это одна из важных национальных танзанийских дорог, покупал канистру воды и вливал в мотор.

Мы какой-то промежуток времени продолжали ехать на черепашьей скорости, но все равно каждый раз до очередной станции очередная канистра, видимо, выливалась оттуда, и машина начинала дымить. Тогда мы останавливались и ждали, пока она перестанет дымить, и потом продолжали путь на той же почти шаговой скорости. До следующей заправочной станции — для следующей канистры воды. Вот так вот — медленно-медленно, урывками и с постоянными остановками.

Видимо, это ударило по самолюбию водителя, и он сказал, что это не его машина, на которой мы должны были ехать, а какого-то его друга — наверное, чтобы хоть как-то оправдаться. Мне было все равно, я уже спала в моем шлеме-подушке.

Ехали мы так бесконечно долго, наступили уже и три, и четыре, и пять часов, как меня вдруг торкнула ужасная мысль. Мы же не предоплачивали гостиницу. А вдруг они решат, что мы не приедем, и сдадут предназначенный нам номер кому-нибудь другому? А мне же с таким трудом удалось организовать наиболее экономичный полный день сафари с двумя ночевками — в сумме получалось около 500 долларов на нас троих.

У нас был листок бронирования, на котором был адрес, электронная почта и телефон гостиницы. Муж начал названивать им, но безрезультатно — наверное, в телефонном номере была разница, если звонить из-за границы или изнутри страны, а мы не знали, звоним ли мы через роуминг или нет, если изнутри Танзании.

Муж попросил тогда водителя, чтобы он позвонил по своему сотовому телефону и сказал, что мы едем и скоро приедем. Наверное, водитель не разбирался не только в машинах, но и в своем телефоне тоже, потому что звонил несколько раз, а там ему отвечали, что такого номера не существует. С этого момента я начала нервничать.

Время близилось к шести. А в экваториальных странах темнеет очень быстро. Например, в Кении, которая находится на самом экваторе, я помню, день продолжался до шести часов вечера, а потом вдруг буквально за минуты наступала черная ночь.

Примерно к шести часам вечера мы как раз и подъехали вот к этому знаменитому зеленому щиту, где я, естественно, вышла и отметилась — сфоткалась. Предстояло теперь пересечь эти 50 километров, а там, судя по карте, наша гостиница должна была быть в 2 км от выезда из парка.

На последней заправочной станции перед парком водитель купил сразу несколько больших канистр воды, потому что на протяжении этих 50 км никаких станций не предвиделось. Машина свое поведение не изменила и начинала дымить в промежутки времени все более и более короткие. Тогда мы останавливались.

Все мы были уже на взводе: я с мужем — из-за боязни потерять броню в гостинице, водитель — из-за того, что такое вот вышло путешествие и самолюбие сильно задето, плюс, естественно, беспокоился насчет поломки своей машины, своей или его друга — неважно. Один лишь наш сын все это воспринимал как очередное незапланированное приключение и не особо расстраивался.

Вот так едем мы по шоссе внутри парка, машин там других почти нет, и стремительно темнеет. К семи часам вечера, когда мы были примерно посередине этого шоссе и было уже темно, ко всему прочему вдруг раздался специфический треск проколотой шины. Да, одна задняя шина чем-то проткнулась, и надо было заменять колесо! Это было уже слишком.

А само шоссе было довольно узкое, и с обеих сторон очень близко к дороге росли подозрительные высокие кусты, и все знают, что разные там львы выходят на охоту именно по наступлению темноты.

Когда происходит что-то очень неприятное, это не сразу доходит до сознания. А только через несколько минут. Колесо надо было менять. Для этого надо было выходить из машины, приподнимать ее портативным домкратом, откручивать болты специальным инструментом, снимать проколотое колесо и на его место ставить запасное, закручивая те же болты.

Когда эта ужасная неизбежность дошла до сознания нас троих — водителя, меня и мужа, — я сказала мужу, чтобы он тоже вышел и помог водителю поменять колесо. Чтобы побыстрее, и из чувства солидарности тоже. Сын хотел выскочить тоже из машины, но я его не пустила.

А что делать? Для нас, допустим, можно было вызвать такси, но у водителя не было номера телефона, а позвонить в гостиницу в Даре и попросить, чтобы они оттуда вызвали для нас ближайшее такси или дали номер телефона, и также чтобы они из Дара узнали номер и позвонили в “Твин суис” и предупредили, что мы едем, — в тот момент не хватило ума ни у нас, ни у водителя.

В общем, мужчины колесо поменяли. И в этот момент с нашим шофером случился, видимо, от нервов, какой-то истерический припадок. Он встал посреди шоссе и стал голосовать редким машинам, причем, как машинам, которые ехали в сторону гостиницы, так и тем, которые ехали обратно, в Дар. Машин было очень-очень мало, водитель сказал, что в темноте по этому шоссе вообще практически никто не ездит. Те, что проезжали, не останавливались на его сигналы, а он все стоял с поднятой рукой, как призрак, не двигаясь.

Мы испугались — а вдруг он сошел с ума, потому что это действо было явно бесполезным и неадекватным. Муж по-дружески похлопал его по плечу и стал медленно отводить к машине на водительское место, разговаривая с ним как с ребенком, и уговорил продолжать путь вот так вот, урывками. Потому что мы понимали, что альтернативой будет наша ночевка в этом месте, где львы и прочие выходят ночью на охоту. Пока не начались проблемы с машиной, водитель нам рассказывал ужасные случаи, как вот на этом шоссе люди застревали в своих машинах и были атакованы дикими зверьми ночью.

Канистры с водой были уже пустые, в ход пошли наши несколько бутылок питьевой воды, которые я предусмотрительно захватила с собой в дорогу.

Худо-бедно, к восьми вечера доковыляла наша машина до “Твин суис”. Это было счастье. Счастье вдвойне, потому что это была симпатичная гостиница с тургруппой из Европы, хороший ресторан, оживление, а самое главное — никто наш забронированный номер не перекупил, и девушка на стойке, мило улыбаясь, сказала, что наш домик нас ждет, договоренность остается в силе, и на следующий день с утра мы едем втроем на джипе, с другим уже водителем, конечно, смотреть дикую саванну и животных. А пока мы устраиваемся в номере, посоветовала заказать ужин по меню, чтобы повара смогли уже начать готовить.

Радовались мы безмерно. Хотели сразу идти устраиваться в номер, но и с водителем надо было что-то решать. Я ему заплатила 150 долларов, как договаривались, и спрашиваю: “Что ты собираешься теперь делать, обратно же ты не поедешь на этой машине на ночь глядя?”

Он сказал, что переночует в этой же гостинице — наверное, у них предусмотрены не только коттеджи для туристов, но и более скромные и дешевые спальни для местных, для таких вот случаев. Говорит: “Сейчас заночую, а завтра с утра поеду на техническую станцию чинить машину”. Я говорю: “Прекрасно, тогда если хочешь, мы снова тебя наймем, чтобы вернуться в Дар послезавтра, но предлагаю за 100 долларов. Это тебе сделает выгодным возвращение. Иначе ведь все равно придется возвращаться, но без пассажиров, то есть бесплатно. Но так как мы тут остаемся на две ночи, тебе тоже придется остаться до момента нашего отъезда”. Он по изначальному плану должен был нас отвезти за пять часов в Микуми и тут же возвратиться в Дар.

Он сказал, что хорошо, но не могли бы мы ему дать авансом эти 100 дополнительных долларов, потому что он не знал, сколько стоит починка. Я его раза три переспрашивала, а точно ему починят машину за один день? В том месте была концентрация гостиниц, и город Монгоро был неподалеку, так что техстанцию он бы нашел. Он мне клятвенно обещал, что машина будет починена, взял 100 долларов авансом и куда-то ушел.

А ехали мы из Дара до Микуми вместо обещанных пяти часов целых десять часов! Это как на самолете из Западной Европы долететь до Таиланда!

К сожалению, из-за такой непредусмотренно долгой дороги погулять и насладиться видами вокруг не удалось — а в описании гостиницы было отмечено, что вокруг сразу рядом много живописных пеших троп для прогулок, — после ужина наступила черная ночь, и мы легли спать.

Наутро приятным сюрпризом оказался тот факт, что мы были единственными пассажирами джипа в нашей поездке на сафари. Мы и водитель. В саванне мы несколько раз пересекались с подобными джипами, но там каждый раз сидело по шесть туристов. То, что мы были единственными пассажирами, было очень на руку — можно попросить водителя остановиться в том или ином месте, какое понравится, не мешая при этом никому.

Официальный въезд в парк, где надо платить за билет 30 долларов на человека — сверху оговоренной в гостинице суммы — находился неподалеку.

Сама саванна представляет собой огромное пустынное пространство с редкими кустиками или деревьями, время от времени — одинокий огромный баобаб. Если сравнивать с похожей саванной в соседней Кении — там земля была краснокирпичного цвета. Тут же гамма цветов скорее желто-серая.

Саванна пересекается грунтовыми дорогами, но джипы ездят как по ним, так и просто по девственной земле. Ездить по саванне — что по дороге, что прямо по земле — ужасно. Это постоянные ухабы, подпрыгивания, и вообще из такого джипа как наш, практически открытого, каждую минуту боишься вывалиться наружу. После поездки можно считать синяки на теле. По идее у нас был предусмотрен целый сафари-день, с утра до пяти часов вечера. Но уже после трех часов тряски хочется домой.

Саванна — это прекрасно. Животные там живут диким образом, слоны, жирафы, зебры, обезьяны, какие-то рогатые, не знаю, как называются, — всего этого там полно. Считается удачей, если туристу попадется днем львиная семья. Нам не попалась. Видели мы озерцо с бегемотами, но они были под водой, сверху только глаза вылезают из воды. Крокодилов страшных видели, очень близко.

Надо сказать, что шофер наш оказался человек очень покладистым и для фоток послушно останавливался в любом месте, где бы мы ни попросили, я там даже станцевала для моего Ютьюба. А на самом деле при въезде в парк написано, что выходить из джипов нельзя. Вот тут мой танец.

Хотела я и около крокодилов сфоткаться, то есть выйти из машины и подойти к ним поближе, чтобы на фотке было видно, что меня и крокодилов не разделяет никакой барьер. Шофер был сонный и на это тоже согласный. Остановился он неподалеку от крокодилов. Но это я сама в последний момент струсила, и мужчины мои бурно протестовали против такого эксперимента.

Хотя с другой стороны шофер сказал тоже, что за какую-то плату в Микуми можно пойти самим без гида и ночевать в палатке — с обязательным условием, что рядом будет зажжен костер всю ночь. Но кто все это будет проверять — неизвестно. А в интернете я еще вычитала, что в Микуми можно вообще отправиться на сафари самим на арендованном джипе без гида. Что в таком случае стоит приобрести в гостинице карты саванных дорог парка.

Еще дома мне такой вариант показался самым симпатичным, но просмотрев в интернете картинки Микуми, муж и сын твердо от такого отказались. А вдруг джип испортится? А вдруг шина проткнется? А вдруг телефон сотовый работать не будет? А вдруг ночь наступит? А вдруг носороги, или львы, или какие-нибудь пантеры выйдут рядом на ночную охоту? А вдруг мы там вообще потеряемся, территория парка огромна, в саванне? Так все там и погибнем, и никто нас не найдет…

Это все немного странно — я имею в виду подобные разрешения и возможности, — потому что диких животных там полным-полно, мне показалось, даже больше, чем в Кении или ЮАР. Хищников мне, к сожалению, не привелось увидеть ни в одном африканском сафари, но это дело случая, и они обычно днем спят. Танзанийцы в этом плане мне показались людьми намного более терпимыми и равнодушными к судьбе туристов, чем в Кении, что мне очень симпатично, моя натура не приемлет запретов, а что для меня действительно опасно — я и сама могу решить.

В обеденное время мы остановились в месте, где туристы обедают. Оно огорожено проволокой и широким рвом с водой. Большое место по площади, со столами, беседками с тенью, и даже с барной стойкой, со стоянкой для джипов. Это не ресторан, а туристы едят там пикники, стоимость пикника входит в стоимость такой поездки. Гид заранее берет для своих туристов коробки с незамысловатой едой, в каждой обычный набор: яйца всмятку, хлеб, бананы, какие-то сухие печенья или пироги сладкие, бутылка воды — все такое, что не может испортиться за несколько часов жары. Ничего рыбного, мясного или молочного.

Рядом с этим местом росло несколько деревьев, и на этих деревьях проживало огромное количество обезьян — кажется, это макаки. Они живут по-королевски, потому что прекрасно знают, зачем там постоянно каждый день в течение всего года останавливаются туристы. Макаки, не мудрствуя лукаво, запрыгивают на столы и тянут лапу за едой. Естественно, большинство туристов умиляются такой картинке и сами дают обезьянам часть своего обеда.

А вот служащие в этом месте — те, наоборот, обезьян шугают. Потому что обезьяны не удовлетворяются честно разделенными обедами, съев предложенное, они возвращаются за стол, садятся напротив и смотрят напряженно в коробку и на руки туристов. Выжидают момент и уже просто нагло выхватывают, это дело секунды, из рук очередное яство. Мой сын лишился таким образом последнего банана и куска пирога, завернутого в бумагу. Причем, обезьяна аккуратно бумагу развертывает, съедает пирог, бумагу бросает тут же. Видимо, коробки с такими пикниками — однотипные для всех туристов, и обезьяны точно знают, что и там находится внутри.

Потом произошел очень приятный спонтанный эпизод — один молодой служащий этого места для пикника включил громко музыку регги, и мне пришла в голову идея с ним станцевать, потому что регги можно танцевать только с мужчинами черной расы, белые не умеют. А я, если мне дать волю, люблю и могу танцевать регги два часа подряд без остановки. Вот наш танец тут. У нас дома есть такие ночные дискотеки, которые специализируются именно на регги-музыке.

Муж нас снимал, и пока все это длилось, сын мой наблюдал за макаками, которые совершили многомакаковый рейд в наш открытый джип и все оттуда украли — запасы питьевой воды и, что очень обидно, мою каскетку с ушами, которые могут закрывать при необходимости лицо, такие можно приобрести только в интернете либо в странах Юго-Восточной Азии.

В Америке и Европе женщины, наверное, еще лет сто будут стесняться закрывать и беречь от солнца свое лицо. Будут мазать его кремом от ультрафиолетовых лучей, портя и старя его этими ужасными для кожи кремами. Потому что так написано в журналах и аннотациях к этим кремам. А раз напечатано, то, значит, все правда, так и надо делать. А потом еще и удивляются, что так быстро стареют и безвозвратно портится кожа.

Лично же я уже с давних пор, с тех пор, как открыла для себя арабский черный никаб, покупаю и создаю себе эксклюзивные каскетки от солнца на все лицо, и использую мою фантазию и разные кружева, цветы, брошки, чтобы это получилось ко всему прочему еще и красиво. Удобны они все тем, что предназначены именно для того времени, когда лицо находится на самом пекле. Когда входишь в помещение, или в тень, или надо к кому-то обратиться, можно открыть лицо, не снимая всю каскетку, за секунду одним движением руки. Как за секунду снова закрыть лицо, когда снова выходишь на солнцепек.

На видео, где мы танцуем регги под Боба Марли, и на заднем плане мелькает мой сын в длинной зеленой футболке, который тщетно пытается сохранить наше имущество в джипе от макак. Они такие — хватают все, на что ложится глаз. Самое драматичное, что может произойти с туристом, это если макака прыгнет на него и вытащит из кармана действительно нужную вещь. Например, портмоне, паспорт, очки. В таком случае этой нужной вещи останется сказать “прощай”, потому что макака утащит все это на дерево и получить обратно свое имущество нет никакой возможности. Лезть на дерево и прыгать за макакой по деревьям совершенно бесполезно. Все это нужно носить в сумке-банане на животе и сверху прикрывать одеждой, чтобы обезьяны даже не углядели, что под футболкой что-то есть. Никогда не забуду, как в Замбии на водопадах Виктория меня буквально избили несколько бабуинов. Бабуины — они крупнее макак.

После обеда и танца, а было еще далеко до пяти часов вечера, мне уже расхотелось продолжать поездку на джипе по саванне. Уж слишком трясло. Посмотрели мы и так много интересного, в том числе забрались с сыном в одном месте на огромный баобаб. Оставалось ехать смотреть на бегемотов и крокодилов. А насчет слонов, зебр и жирафов — если вначале поездки мы ахали от восхищения, то потом увидели, что их там так много, и привыкли уже. После крокодилов мы сказали водителю, что все, уже устали, и что поедем домой.

Замечу в скобках, что меня очень удивляет, когда турагентства продают такие групповые путешествия по подобным странам и, естественно, все десять дней или неделю возят группу на автобусе, что они обычно планируют не один, а минимум три дня таких вот сафари. Не представляю себе, как можно вот так вот провести три дня подряд.

Наш водитель, я полагаю, тоже был рад, что так быстро от нас отделался, и от радости предложил нам возвращаться в гостиницу, но прежде он хотел нам показать такое место, где живут мухи цеце. Сказал, что для этого надо сделать небольшой круг. И что мы тогда должны из кузова пересесть рядом с ним вперед, на водительском месте окна были, и они закрывались. Мне показалось странным, что как же это на природе, в свободном выгуле, эти мухи цеце живут и летают именно в каком-то определенном месте. Что им мешает полететь дальше, в другое место? Может, это было какое-нибудь болотистое место, не знаю. Я с минуту подумала, смогу ли я сфоткать такую муху цеце, но решила что они же летают, да еще маленькие, вряд ли мне удастся сделать такой интересный снимок, поэтому мы отказались и сказали, что возвращаемся в гостиницу.

А вот насчет мухи цеце я расфантазировалась. У меня беда с детства — где-то внутри нарушен механизм засыпания. То есть спать я могу только со снотворными, почему и пишу в каждом рассказе, что стараюсь купить их в каждой стране третьего мира в аптеках, где я бываю в надежде, что там и без рецепта продадут. Без лекарств я просто не могу заснуть. Даже если не сплю до этого несколько ночей. Даже если я падаю от усталости после очередной недели синхронного перевода на какой-нибудь конференции. Такая вот отвратительная особенность моего организма, видимо, врожденная, потому что все это началось с раннего детства, и так всю жизнь.

Так вот, я расспросила водителя, в чем заключается сонная болезнь, которой заболевают люди, укушенные мухой цеце. Он сказал, что они постоянно хотят спать. Если бы это было только это, я бы тут же попросила свезти нас посмотреть место проживания мух цеце и на месте бы силой вырвалась бы из джипа, мои мужчины бы меня не отпустили, но я бы им ничего не сказала заранее про мой план и действовала бы по принципу неожиданности. За мной они бы вряд ли выскочили. А я бы провела там максимальное время, пока бы меня наконец не втащили бы обратно в джип за стекло, в надежде быть укушенной и наконец-то, наконец-то познать такое, я думаю, приятное чувство, как желание спать. Без таблеток.

Но водитель потом еще сказал, что это не все. Что это вирус, разрушающий постепенно печень, и в результате человек умирает. Болезнь неизлечима.

Итак, к нашей радости, и к радости водителя, наш сафари-день закончился задолго до пяти часов вечера, и мы прекрасно расслабляясь — сын, конечно, сразу полез в бассейн — провели оставшееся время в гостинице и вокруг ее, прекрасно поужинали и пошли спать. Нам предстояло провести еще одну ночь в этой гостинице, а потом возвращаться обратно в Дар.

Наш дарский водитель клятвенно обещал, что день, в который мы развлекались на сафари, он посвятит починке машины в какой-нибудь местной мастерской. И даже деньги взял заранее, сто долларов. Выезжать мы решили в 10 утра после завтрака. И вот в 10 часов приходит в гостиницу водитель и объявляет, что машина не починена, ехать на ней нельзя.

Первое, что я ему сказала — попросила его вернуть нам наши 100 долларов. А он их поменял уже на танзанийские шиллинги, уж не знаю по какому курсу, но наверняка нас более или менее надул. Вообще говоря про танзанийцев, они мне в целом очень понравились, улыбаются, не жульничают. Но все-таки я почти уверена, что если бы водитель не работал постоянно в гостинице, где мы остановились в Даре, он бы что-нибудь придумал, чтобы ничего нам не отдавать, сказал бы, например, что он их отдал за почин, а что не починили, и что денег у него больше нет.

Эту неприятную ситуацию мы обсуждали вчетвером, сидя за столиком около бассейна — он, я, мой муж и одна служащая гостиницы.

Была возможность вернуться в Дар на автобусе. Автобус предусматривал остановку около этой гостиницы, в фойе висело четкое расписание прибытия, и я думаю, что в принципе, сесть в него около гостиницы было бы намного проще, чем в Даре ехать на станцию, искать нужный автобус, загружаться. Но автобус-то ехал только до того самого несимпатичного автовокзала в Даре, помните?

Я тогда спросила служащую, есть ли у них машина с водителем, который бы смог нас отвезти в Дар и сколько это будет стоить. Она сказала, что пойдет к владельцу гостиницы и спросит. Возвращается. Говорит, машина есть, водитель готов везти. Стоить для нас троих это будет 600 долларов. Я сказала, что это очень дорого. Она спросила, сколько мы заплатили нашему водителю, который нас привез, я сказала, что 150 долларов. Она снова удалилась в помещение, где сидел этот то ли хозяин, то ли какой-нибудь их главный менеджер. Возвращается. Говорит: “Окей, 150 долларов”.

Мы собрали сумму из танзанийских шиллингов, которые нам вернул первый водитель, и добавили еще долларов, и вопрос был решен. А первый водитель на самом деле оказался такой наглый, что заявил, что поедет с нами, потому что ему надо срочно возвращаться в Дар. Не предлагая ни одного доллара к оплате. Это было не столь важно, так что мы согласились взять и его с собой.

Про обратную дорогу не могу рассказать ничего интересного. В этот раз машина была в отличном состоянии, и мы благополучно доехали до самой гостиницы в Даре. Водитель вышел и тут же куда-то исчез, мы его больше не видели до конца нашего путешествия.

Занзибар

По программе следующим этапом путешествия был Занзибар.

У нас была забронирована и оплачена гостиница на две ночи в Каменном городе — это старый район столицы Занзибара, которая тоже называется Занзибар, и место, куда причаливают катера. Были билеты на катер туда-обратно, была зарезервирована и оплачена неделя проживания на восточном побережье Индийского океана в 80 км от столицы. Была договоренность с шофером Али, что он нас сначала отвозит из Каменного города до пляжей, а потом обратно с пляжей. И жизнь была прекрасна.

Гостиница наша называлась “Голден тулип” и находилась в шаговой доступности от морского терминала катеров из Дара. Туда и должен был заехать за нами Али через два дня.

Надо сказать, что это место лично для меня еще задолго до самой поездки было кульминацией путешествия и интересовало больше всего. Причем завораживали меня не столько открыточные пляжные фотки Занзибара, сколько фотки исторического центра, Каменного города. Очень трагически знаменитое историческое место эпохи рабовладельчества. Именно в Каменном городе находился оптовый рынок черными рабами. Еще такие странные и типичные для Занзибара узкие улочки, машины там не ездят. И все прочее.

Ехали — вернее, плыли на катере — туда мы налегке, основную часть багажа оставив в гостинице в Даре. Очень были рады, что не экономили и купили билеты бизнес-класса. Они давали право очень комфортабельно ожидать отплытия катера в салоне для бизнес-класса, а там кондиционер, удобные кресла, стойка с бесплатными горячими и холодными напитками и даже какие-то булочки.

Основная часть танзанийского населения плывет, конечно, на Занзибар в эконом-классе. А это значит либо в помещении без кондиционера, либо на палубе, там такие длинные скамьи, люди сидят, а кому места не хватило, те или стоят, облокотясь обо что-либо, либо находят сами место сесть — например, ступеньки лестниц. В нашем же помещении — очень комфортабельные кресла и кондиционер, и тоже разносят бесплатно напитки с кексами. Я, конечно, могла выходить из нашего салона и идти на палубу, чтобы сделать красивые фотки. И в первую очередь на катер запускают бизнес-класс, а потом уже основная толпа: женщины в платках и мужчины по большей части в мусульманской одежде.

Круиз длится полтора часа, очень приятный круиз.

Приплыв на Занзибар, надо заполнять специальные анкеты для прибывающих иностранцев. Единственным неудобным моментом было ожидание и получение багажа, на таком катере его надо сдавать, тут уже бизнесы и экономы смешиваются, прибывают носильщики и таксисты, формируется разноцветная плотная галдящая толпа. И среди всего этого надо искать свой багаж, который просто выставляется с катера на берег. Отыскав наши рюкзаки, мы, игнорируя пристающих таксистов, пошли, как было указано, пешком в нашу гостиницу, которая действительно оказалась совершенно рядом, хорошая гостиница.

Мы провели там два очень интересных дня, просто наобум гуляя по этим улочкам, базарам.

Сразу приглашаю вас на экскурсию по этому необыкновенному Каменному городу. Географически он находится на берегу Индийского океана, в южной точке острова. Следуйте за мной и смотрите, какие там улицы. Все дома на этих кривых узких улочках — жилые, обратите внимание на двери, они почему-то очень знаменитые и их отмечают в туристических гидах по Занзибару.

Мои впечатления о Каменном городе.

Место, несомненно, уникальное, любопытное и стоит того, чтобы долго лететь на самолете. Город более мусульманский, чем Дар-эс-Салам, больше глухо укутанных в платки женщин, но лица не закрывают никабом и не ходят завернутые в черное с ног до головы, как в кенийской Момбасе. Зато почти все мужчины — в мусульманских специфических шапочках и длинных рубахах. И мечетей больше, и муэдзины постоянно завывают. Отмечу также, что люди на улицах менее улыбчивые и доброжелательные, чем в Даре.

Гулять можно до бесконечности по узким кривым улочкам, несмотря на то, что по площади Каменный город не такой большой. Уж больно все диковинно там.

Из вещей я себе абсолютно ничего не купила, несмотря на обилие маленьких лавочек и больших шумных рынков, хотя искушений было много. Но дорого и не торгуются. Очень жаль, потому что, как и в Даре, видела много красивых вещей. Я думаю, что своим местным они все это продают дешевле. Потому что не могу поверить, что средний месячный доход у работающих людей такой же, как в Европе, и что местные покупают те же самые вещи за цену, которая была озвучена каждый раз нам.

Были случаи явного недоброжелательства. Один раз мы сидели вечером где-то около моря, где собрался люд, и просто глазели по сторонам. Подошла стая мальчишек возраста моего сына, и один захотел пожать руку мужу, тот, естественно, с радостью руку протянул, но сын мой ее, мужа руку, отдернул, потому что видел, как этот мальчишка перед подачей руки наплевал на свою слюнями.

Другое, что мне очень не понравилось, это жестокое обращение с кошками, тоже со стороны детей. Их там много, бродячих кошек. А кошки — это мои самые любимые животные из всех существующих на свете животных, у меня дома у самой живет кот Сир Сеньоре Ди Базилио и две кошки, Гару — взрослая, подобранная на улице, и Гризли — котенок еще.

Так вот. Тоже вечером сидим мы в людном месте на какой-то площади около моря, и там передвижные пищевые точки, темно уже довольно, и очень много народа, в основном семьи, или сидят едят, или шастают туда-обратно. И достаточно кошек там бродячих. Дети, и маленькие и не очень маленькие, развлекаются тем, что бросают в этих кошек камни, а родители или не обращают внимания, или смотрят на это с умилением. Я один раз таким вот детям-хулиганам, которые сидели рядом с нами, я им сказала по-английски: “Зачем вы кидаете камни и делаете больно кошкам? А может, это мама-кошка, и дома ее ждут дети-котята? Вот как ваша мама?” Это единственное, что я могла сделать, дома я бы заговорила с ними по-другому. Но не нарываться же там, на Занзибаре, на скандал с их родителями.

Злые дети на Занзибаре. Не скажу, конечно про всех, но вот эти, которых я видела, — злые. Это очень сильно испортило мне настроение, я тогда накупила несколько шашлыков, чтобы скормить местным несчастным кошкам.

В общем, люди на Занзибаре мне в целом не понравились. Опять же, справедливости ради, не скажу, конечно, за всех.

Через два дня, ровно в 10 часов утра, после завтрака, как было договорено, в холле гостиницы сидел мужчина, одетый по-европейски — но мусульманин, как потом выяснилось, — шофер Али. Хороший человек. Повез нас на своей машине в следующую точку путешествия — на занзибарский пляж, гостиница там была оплачена заранее.

Ехали мы нормально, я смотрела в окно и не видела ничего особенного. Дорога, кусты, деревни вдоль дороги, а что там дальше, за ними, — не очень ясно. Занзибар — плоский остров, как я поняла, джунглей на нем нет, дикой саванны тоже. Для туристов есть один национальный парк, где живут обезьяны, и еще место, где выращивают разные пряности, и магазин там наверняка есть, — мы ни туда, ни туда не ездили. В сущности, главная прелесть Занзибара — это пляжи и лазурные воды теплого Индийского океана. Они расположены по всему периметру острова. Основное занятие для туристов — ныряние, как с аквалангами, так и просто с масками.

Честно говоря, я была несколько разочарована — ожидала, что это будет самое райское из всех мест, где я была раньше. По фоткам из интернета казалось, что будет так. Но нет.

Например, малазийский Тиоман или тайский Ко-Чанг намного живописнее, так как это вулканические острова, в центре поднимающиеся горой, поросшей дикими тропическими джунглями. Вода в океане, конечно, была теплая. Но все же несколько менее теплая, чем в южных морях Тихого океана, не говоря уже про Персидский залив или воды Красного моря со стороны Йемена. А на Занзибаре кроме пляжных утех, в сущности, делать особо нечего.

Я помню, как на Кубе мы посетили дельфиний заповедник в открытом Карибском море и там плавали с дельфинами, тут тоже была такая экскурсия. Но оказалось, что просто рано утром отвозят на катере в открытое море, где действительно дельфины живут — они близко, и видны их плавники. Но они не плавают с людьми, не целуют и не совершают прыжки как на Кубе! А стоит экскурсия примерно столько же. В итоге за все время пребывания на занзибарских пляжах мы ничего кроме дельфиновой экскурсии, не советую ее никому, не делали.

Гостиница наша находилась в 80 км от Каменного города, на восточном побережье острова. Приятной новостью стал факт, что, несмотря на очень далекие отливы, купаться было можно почти весь день. Пляжи почти пустые, туристов очень мало, это зачет, если сравнивать с тайским Ко-Чангом. Но гостиница наша находилась уже совсем на краю, около какого-то мыса, за которым шел совсем дикий и немного каменистый пляж.

Если по пляжу идти в другую сторону, то через 30 минут такого хода доходишь до довольно большой деревни. Тут все намного беднее, чем в Малайзии или Таиланде, то есть это деревня с типичными туземными домами с травяными крышами. И несколько гостиниц на побережье ближе к этой деревне находятся. Я бы лучше проживала там: цены такие же, как в нашей, но жизнь оживленнее, все-таки деревня, рыбацкие лодки и несколько маленьких гостиниц для разнообразия — ни чистоту белого песка, ни живописность береговых кокосовых пальм, ни пустынность пляжа и лазурь океанских вод это никак не портило.

А наша гостиница была совсем маленькой, девять номеров только. Это были несколько маленьких домиков-коттеджей со всеми удобствами и вентилятором. Вентилятора вполне хватало, потому что был ветер. И, следовательно, не так уж и жарко. Это я опять сравниваю с Тиоманом, пляжами Персидского Залива, Кубой и прочим.

В центре всего был ресторан, тут же стойка регистрации, все под крышей, но без стен, а вместо пола — пляжный белый песок, а также по маленькой территории были приятно расставлены разные качели, беседки, террасы и так далее. А что находится дальше, непосредственно за территорией гостиницы — тоже не очень понятно.

Шла шоссейная дорога в эту деревню Джамбиани, но по ней идти очень долго и тяжело, прибрежного ветра уже нет. Какие-то местные постройки и непонятные участки, где гулять точно невозможно, дорожек и тропинок нет, и там пасутся козы. Как мне объяснили потом, эти козы принадлежат жителям домов поблизости, но пасутся все вместе.

Мы любим пляжи, но и посмотреть, что находится внутри острова, тоже очень любопытно. Помня Индию, нашу первую поездку в Гоа, Камбоджу, пляжный город Сиануквиль, тайские острова, мы решили, что лучше всего взять напрокат два мотоцикла, один для мужа, другой для сына. Я планировала сидеть за спиной сына, муж мой как-то неуклюже всегда ездил на таком.

А оказалось, что на Занзибаре до 18 лет запрещено ездить на мотоциклах! Не то что в Индии, там хоть шестилетнему ребенку дадут такой напрокат. А в Йемене, например, вообще не существует такого понятия как водительские права. Сами мы там не ездили, но я видела однажды, как местный мальчишка лет десяти вел раздолбанный грузовик — впрочем, там большинство машин допотопные и раздолбанные. А тут на Занзибаре все оказалось очень строго, по правилам.

Мы не могли взять напрокат два мотоцикла, потому что я не взяла из дома мои водительские права. А там все строго проверяют, и взять мотоцикл можно только в официальном агентстве в деревне. Причем, они почему-то еще берут дополнительно 20 долларов за то, чтобы сделать занзибарские права взамен европейских. И аренда стоила недешево каждый день, не помню точно, сколько. То есть сесть втроем на два мотоцикла, как мы предусматривали дома, и поехать вглубь острова оказалось невозможным.

Такси брать не хотелось, и арендовать машину тоже. Но так как еще дома мы обещали сыну, что на Занзибаре он сможет в первый раз в жизни поездить самостоятельно на мотоцикле, то я уговорила мужа, чтобы он с сыном поехал в эту деревню на такси, взял там напрокат мотоцикл, и чтобы потом они отъехали от деревни и сын мой смог бы накататься вволю по шоссе, они там почти совершенно пустые, ничто по ним не ездит.

Но тут хозяйка гостиницы рассказала, что на Занзибаре ужасная полицейская коррупция. И если вдруг нечаянно попадется полицейская машина, то за нарушение правил, вождение мотоцикла в 11 лет, они возьмут большой штраф, тем более у иностранцев. Я знаю, что везде в таких местах хозяева гостиниц обычно всегда отговаривают своих постояльцев от проката мотоцикла, оно-де опасно и так далее. Но обычно это чисто коммерческая уловка. Чтобы постояльцы не разъезжали особо далеко и не питались разнообразия ради в других гостиницах или ресторанах. Чтобы сидели все время в одной гостинице, где проживают, там же и обедали и ужинали.

А тут я поверила хозяйке, потому что когда еще Али вез нас из Каменного города, его регулярно останавливали полицейские на шоссе, Али открывал окно и крепко пожимал полицейскому руку. А в руке была каждый раз неизбежная купюра, не знаю сколько. Али объяснил, что это своеобразный полицейский рэкет — видят человека, везущего европейских туристов, и им за это надо дать какую-то, наверняка установленную тарифную, мзду. И что это практикуется именно на Занзибаре.

Но мы пошли на риск, и один из дней был полностью потрачен на катание моего сына по занзибарским дорогам. Видите? Действительно невозможно рассказать что-то особенное про занзибарские пейзажи.

Возвращаюсь к рассказу про наше житье в гостинице.

Вследствие относительной уединенности нашей маленькой гостиницы, постояльцы проводили все время внутри — гулять в округе особо негде, можно вызвать такси, но на нем тоже ехать особо некуда. Поэтому для гостиницы типичная ситуация — когда люди приезжают туда на несколько дней понаслаждаться голубым океаном и ничегонеделанием. Завтракали, обедали и ужинали постояльцы тут же на месте. До других ресторанов идти далеко и не очень комфортно — либо по пляжному песку, либо по неинтересной шоссейной дороге. Купались мы и другие люди в океане, сидели на шезлонгах или на террасах — так проводили время. Вот какая там атмосфера. На видео я танцую на террасе, а внизу видно, как резвится мой сын в лазурном Индийском океане.

Соответственно, автоматически все друг с другом знакомились и вели непринужденные беседы, а в таких местах сталкиваются очень разные люди со всех точек планеты — из Европы, Австралии, Америки, той же Африки. Расскажу два нетипичных эпизода наших гостиничных знакомств. Остальные — настолько банальные, что не заслуживают быть рассказанными.

Одним вечером мы оказались за ужином за одним столиком с парой — красивая черная девушка и ее кавалер, молодой англичанин. Завязался разговор, они поведали, что оба проживают в соседней Кении, девушка — кенийка, а молодой человек тоже живет в Кении, экспат. Живут вместе в съемной квартире в Найроби. Меня всегда интересуют нетипичные судьбы и жизни людей, и я стала их расспрашивать о том, как это — жить в Найроби. Спросила, кем он там работает. “Этнографом”, — отвечает.

А мне это показалось странным и непонятным. Захотелось узнать глубже, и меня понесло. Говорю: “Не понимаю”. Обычно западные экспаты работают в странах Третьего мира на конкретных руководящих постах — если это не какие-нибудь филиппинские служанки в Саудовской Аравии и не индийские рабочие на стройках Дубая, конечно — по каким-нибудь конкретным, чаще всего, техническим специальностям: инженеры, архитекторы и так далее. И им платят за конкретную работу, за конкретные контракты.

“А в чем же”, — говорю, — “может заключаться конкретно работа этнографа?” Я могу представить себе в Англии какой-нибудь почтенный научно-исследовательский институт и там два-три пожилых профессора, которые разрабатывают какие-нибудь этнографические теории, и государство платит этим профессорам зарплату. Да и то непонятно, что тут можно разрабатывать, какие могут быть новые открытия в науке этнографии? Положим, классифицирует наука физические отличия той или иной народности — а что дальше, как можно конкретно работать этнографом каждый день, чтобы за это платили зарплату, да еще из Англии, то есть еще и за проживание в Кении?!

Да еще в плюс к тому что Кения — страна бедная, ей, наверное, помогает “Красный крест” в смысле еды для населения и какие-нибудь “Врачи без границ” тоже, наверное, работают — вот что там, скорее всего, сейчас нужнее всего. Я сама была в Кении, видела как там. Основная часть граждан проживает в кенийских деревнях без водопровода и электричества, в хижинах с травяными крышами, очень бедно и допотопно — этого я в присутствии девушки, конечно, не сказала. В этом контексте неужели развитые страны тоже там платят за работу этнографам?

Мне-то просто хотелось докопаться до истины, и поэтому я так и начала мои расспросы, позже муж сказал, что было такое впечатление, как будто я его допрашиваю, не верю, а он оправдывается. Но меня и правда стало раздражать то, что он рассказывает! А я, наверное, тоже его начала раздражать, потому что он вошел в раж и стал доказывать, что да, работает этнографом, и ему платят, из Англии, какая-то государственная организация. Говорю: “Хорошо, а расскажи конкретно, вот где ты работаешь, в каком здании в Найроби, и на какой должности?” Он говорит: “В исследовательском институте, и я директор”. “Хорошо”, — говорю, — “ты директор, а сколько вас там всего работает служащих? Я предполагаю, что у тебя, наверное, есть отдельный кабинет, компьютер стоит, секретарша, может, сидит, потом уборщица, помещения-то надо же убирать, а остальные сотрудники кто? Что делают?” Он говорит: “У нас есть несколько археологов”. “Хорошо”, — отвечаю, — “а что археологи каждый день делают? Они круглый год систематически в Кении что-то раскапывают лопатой в земле? Находят археологические находки, приносят в институт и под лупой изучают?”

В общем, ужин мы закончили, и потом уже муж мой, сын и его девушка в разговоре не участвовали, а сидели и нас слушали. Англичанин в один момент нашего с ним разговора достал нервно свой айфон, стал там копаться, а когда нашел что искал в интернете, то показывает мне и говорит: “Вот, я написал книгу!” Действительно — книга с каким-то мудреным названием, и в названии присутствует слово “этнография”.

Я говорю: “Хорошо, книга. А что ты делаешь конкретно каждый день в своем институте в Найроби? Вот пришел ты в институт. Открыл дверь кабинета, сел за стол. Какое-то время сидел за этим столом и писал книгу. А дальше что? Рабочий день — это, наверное, примерно семь часов, рабочая неделя — это пять дней в неделю, и в году таких дней очень много”. Тогда он разнервничался еще больше и сказал, что организовывает конференции в других африканских странах и ездит выступает сам на этих конференциях!

Тут у меня зачесался язык спросить его, в каких африканских странах были эти конференции, в каких помещениях происходили, кто на них выступал еще кроме него, кто были делегаты, и как все было организованно. Например, были ли там кабины переводчиков, конференции-то по его словам были международные? Потому что я сама немало переводила на всяких конференциях, и представить себе подобную организацию в любой африканской столице просто не в состоянии.

Но я решила, что хватит расспрашивать и нервировать его. Я перевела медленно разговор в общий, свела к банальным темам, а потом мы вежливо распрощались. Больше мы с ними не виделись, так как уезжали на следующий день сразу после завтрака, а на завтрак они, наверное, пришли в другое время. И попрощаться не успели, расстались навеки, а вот как он работает в Найроби весь круглый год этнографом — я так и не поняла! Вот тут в ресторане происходила наша вечерняя беседа.

Это был другой день, и другие люди вокруг. На видео меня снимает некий очень молодой итальянец, приятель Анны-Лизы, главного менеджера нашей гостиницы. Она итальянка и заслуживает отдельного рассказа. Собственно, из-за нее я не пишу тут намеренно название нашей гостиницы. Надо сказать, гостиница тоже была итальянская, и в меню ресторана преобладали итальянские блюда.

Случай, который произошел у нас с Анной-Лизой, до того необычный, необъяснимый, из ряда вон выходящий и криминальный, что до сих пор мне думается — да было ли все это на самом деле?

Сначала мы с ней очень хорошо поладили. Много говорили на интересующие нас обеих темы, я расспрашивала про жизнь на Занзибаре, она, кстати, сказала, что мы приехали в “холодный” период, а сама она купается в океане при температуре воды не ниже 30 градусов. Она меня расспрашивала в свою очередь, как мне удается сохранить гладкое лицо — говорили про ботокс, и она мне поведала, что во всей Танзании, даже в столице, Дар-эс-Саламе, нет косметологов, которые могут сделать уколы ботокса — для этого ей надо возвращаться в родную Италию.

Потом я поняла, почему ее так интересовала эта тема, ее бойфренд-итальянец был лет на двадцать младше ее, и как-то я его спросила, собирается ли он оставаться работать на Занзибаре с Анной-Лизой, и он ответил, очень пренебрежительно, что, конечно, нет, что как только на Занзибаре начнется дождливый период, он вернется в Италию. То есть, кажется, не особо был влюблен в свою старшую подругу.

Что еще нас сдружило с Анной-Лизой — это любовь к кошкам. Их у нее тоже, оказывается, жило три. Надо сказать, что до того периода, когда у меня самой появились кошки, слушать про них от других кошатников было для меня всегда ужасной скучной пыткой. Когда вот кто-то начинает: “А вот у меня, знаете, кот, такой умный, представляете, он умеет…” — с этого места у меня внутри все начинало ныть от скуки и раздражения, что приходится это выслушивать в подробностях. В таких случаях я мысленно готовилась выслушивать час разглагольствования про умного кота и про то, что он умеет делать, изредка вежливо вставляя фразы типа “Да неужели?!”, “Поразительно!” Теперь же, когда кошки появились у меня самой, я могу и рассказывать и слушать подобное бесконечно. Вот мы с ней и рассказывали друг другу про наших кошек.

И вот что произошло дня за три до нашего отъезда.

Это был день, когда мне хотелось побыть одной, и я, укутавшись с ног до головы от солнца и окунувшись в океан, чтобы намочить всю одежду от жары, ушла размышлять в место, где никого нет, на дикий пляж за мыс. Муж же с сыном решили пройтись по пляжу в противоположную сторону, в деревню, и там в какой-нибудь гостинице пообедать для разнообразия. Я думала, что вернутся они часа через два, не раньше. Но они вернулись через 20 минут, и вот что рассказал муж.

Уходя, они столкнулись с Анной-Лизой и, походя, рассказали ей про их планы, что уходят на довольно долгое время. Минут же через десять муж обнаружил, что забыл в номере фотоаппарат или телефон, не помню, и они повернули обратно, чтобы взять его. А в номерах у нас всегда во всех странах и поездках страшный беспорядок, то есть рюкзаки, пакеты, сумки, одежда и прочее — все это обычно разбросано как попало, в том числе и на полу.

Так вот, муж хотел открыть дверь ключом, но она вдруг открылась сама. И перед ним предстала такая картина: Анна-Лиза стоит на четвереньках и роется в наших сумках. Я предполагаю, на миг оба должны были оцепенеть от неожиданности, а потом Анна-Лиза сказала мужу, что она где-то потеряла свою электронную сигарету и вот ищет, зашла посмотреть, может, тут потеряла. Муж говорит, вид при этом у нее был ужасный, и она тут же юркнула и пропала куда-то. Муж с сыном закрыли дверь ключом и пошли искать меня.

То, что действо было совершенно неестественно, понимали мы оба. Я всегда довольно небрежно отношусь к ценным вещам, паспорт и деньги у меня просто лежат в сумке-банане, и я оставляю эту сумку в номере без единой задней мысли, когда иду на пляж, например. Муж же, наоборот, все всегда носит с собой. Во всех поездках мы распределяем деньги так: он берет себе евро, я — доллары, или наоборот, а местные деньги потом у нас обоих.

Анна-Лиза, роющаяся в наших вещах в наше отсутствие, была явлением настолько подозрительным, а моя сумка-банан наверняка лежала на каком-нибудь видном месте, что мы тут же пошли в номер, чтобы проверить. Сумка была на месте, и паспорт, и кредитка. Только вместо тысячи долларов там было семьсот. Жалко мне было не столько денег, сколько разочарования в человеке. Сделать мы ничего не могли, как бы мы доказали, что раньше там лежало больше денег. Причем Анна-Лиза не смогла бы даже спихнуть вину на уборщиц, потому что в нашем номере, в первый раз в жизни, кстати, для гостиницы довольно приличной категории, никто не убирался ни разу.

Поразмыслив, мы решили не устраивать никаких скандалов. Через три дня мы уезжали, вину свою она, ясен пень, стала бы отрицать. И в какой атмосфере мы бы прожили эти последние три дня на Занзибаре? Понятно, что украла она 300 долларов, а не всю тысячу, потому что если б украла все, мы бы наверняка все-таки заявили в полицию. То, что она со своим дополнительным ключом вошла к нам в номер, наверное, никто и не видел. Она и рассчитывала на то, что муж и сын уходят надолго. Меня она, правда, не видела, но наверное думала, что я их где-то жду. И что никто не увидит, что она туда ходила. Сказала бы, что ничего не знает, если что, — наверное, таков был ее план.

Обворовали на Занзибаре! И не туземцы, а наша же европейка. Кто бы мог подумать! После этого эпизода настроение у нас, естественно, было испорчено. Пожалуй, самое ужасное было — это когда потом мы увидели ее, как всегда, вечером за ужином. Она на нас не смотрела, отводила глаза, и то, что думала она, и что думали мы — это было осязаемо в воздухе. Ясно чувствовалось, как она нервничает и напряженно ждет, будет скандал или не будет. Пожалуй, вообще вся поездка оказалась подпорчена этим отвратительным актом. Ужасно разочаровываться в людях.

В гостинице мы рассказали про это только одному австралийцу, этот бородатый дядечка виден в клипе, где я танцую в голубом платье. Мы его спросили, не заходила ли она и к ним в номер, и рассказали про случившееся. Он сказал, что к ним не заходила, советовал нам все же пойти в полицию.

Вот такой плачевный эпизод на пляжах Занзибара.

А потом в назначенный день и час приехал за нами Али, чтобы отвезти в Каменный город. Ему мы все это рассказали по дороге.

По дороге в Каменный город мы с Али разговорились, собеседник он приятный и вообще умный человек и с чувством юмора. Он этнический африканец, мусульманин, но не фанатик, и разговаривали мы с ним больше всего на эту религиозную тему. Он рассказал, что женат и есть дети, но он предусматривает в ближайшем будущем взять себе еще и вторую жену. Причем жить они будут все в одном доме. Я задавала ему много вопросов на эту тему, приводила мои аргументы против, он — свои за.

Жалко мне мусульманских женщин, которые вторые, или третьи, или четвертые жены. Да и первым, наверняка, такое вряд ли нравится. Обычно основной аргумент, который приводят мусульмане в таких дискуссиях — это что-де большинство мужчин в мире во всех странах имеют любовниц, а для жены это более ужасно и унизительно, чем если бы любовница была второй официальной женой.

Бред.

Я как женщина — и все женщины мира со мной согласятся — уверена, что лучше уж быть одной женой, иметь официальный статус и привилегии единственной жены и матери официальных детей и по статусу, и по наследственным делам, и вообще, даже если у мужа есть где-то какая-то любовница, чем если рядом будет проживать еще одна женщина, имеющая те же самые права, тот же статус — вторая жена. И всю жизнь с ней соревноваться за внимание мужа. Это если выбирать лучшее из худшего, конечно, — между второй женой или любовницей мужа.

Я для его жены выбрала из своих вещей несколько подарочков, из косметички и всякие мелочи, и попросила ей от меня передать мою симпатию и соболезнования. Симпатию он, наверное, передал, про соболезнование сомневаюсь.

В Каменный город к терминалу катеров мы приехали примерно в час дня. А наш рейс был в четыре часа. Али с мужем пошли узнавать, можно ли поменять билеты на какой-нибудь другой рейс, там в день много рейсов морской связи, чтобы не ждать по жаре, но оказалось, что морские перевозочные компании разные и поменять билеты нельзя.

Когда отплываешь на таком катере, надо быть на месте за час до отплытия. То есть у нас оставалось два часа времени. Была жара, есть не хотелось, да и Али хотелось освободить пораньше, поэтому на свою голову я решила, что оставим наш багаж в ресторане прямо около причала, а сами налегке, пешком — Каменный город маленький и весь пешеходный, улочки настолько узкие и кривые, что машина там попросту проехать не может, кроме окружных широких дорог — посетим то место, про которое пишут во всех туристических путеводителях, и где мы не были в первые два дня.

Это место, где раньше продавали рабов. То есть именно рынок, предназначенный для продажи рабов. Сейчас на том месте построили церковь, поставили памятник рабам — несколько черных людей в цепях стоят в большой яме, это очень известный памятник. И остались казематы, где эти несчастные люди, привезенные с континента по морю, ожидали дня открытия рынка. Сейчас это как бы музей.

Надо сказать, что в этом ужасном деле участвовали прежде всего сами африканцы — тогда в Восточной Африке не было сегодняшних стран, а были деревни с дикими людьми, и в каждой деревне свой царек. Черные. А сейчас об этом политкорректно умалчивают и обвиняют во всем почему-то европейцев. Да, португальцы тоже имели ко всему этому ужасу какое-то отношение, но минимальное в сравнении с самими черными и арабами.

Эти царьки на протяжении десятилетий постоянно совершали набеги на соседние деревни, и если повезет, то брали в плен всех жителей — мужчин, женщин и детей — и тут же надевали на них цепи и колодки, а потом, собрав большой караван, вели несчастных по диким лесам как раз вот на берег Индийского океана, где людей переправляли в трюмах кораблей на рынки рабов.

Продавали они людей оптом, целыми деревнями, а так как такое понятие как деньги в те времена в Африке не существовало, то продавали по определенной таксе, энное количество стеклянных бус и отрезов ткани. Самые известные рынки — как раз на Занзибаре в Каменном городе и еще в другом городе, Багамойо, мы там не были, а также в кенийском городе Момбаса.

Заправляли этой отвратительной торговлей исключительно арабы. Это они скупали у местных черных царьков на континенте оптом партии живого товара, а набрав большое количество, организовывали переправу на берег Индийского океана. Вот во время таких переходов и существовали единственные европейцы, которые работали за плату, нанятые теми же арабами, чтобы довести караван людей из континентальных джунглей на берег океана — надсмотрщики. Как правило, это были португальцы. Почему именно они — я не знаю. Но точно ни англичане, ни французы, ни итальянцы и ни какие-нибудь скандинавы — это совершенно точно. Наверняка этому есть какое-то историческое объяснение.

Решили мы так, что Али нас отвозит как можно ближе на машине до этого места, потом проводит нас туда пешком, и мы с ним распрощаемся, а на морской терминал уже дойдем сами после рабов. Довел, все толково объяснил, и мы очень дружески расстались.

С виду понять, что раньше тут была рыночная площадь, невозможно, так как самой площади больше нет, на ней церковь построили. Рядом памятник черным рабам, это очень известный памятник, если набрать в “Гугл картинки” “Занзибар работорговля” или что-нибудь в этом роде, эта фотка обязательно появится среди других.

Нам бы тут же и уйти, но на беду к нам подошел какой-то африканец-гид и предложил посетить помещения, где этих рабов держали до продажи. Мы и пошли за ним. Это как бы музей. Поначалу проходишь залы с фотографиями на стенах — черно-белые фотографии тех времен, как рабов ведут или продают, там мы особо не задерживались. А потом он юркнул в какую-то незаметную дверь, и мы за ним. Сами, без него, на эту закрытую дверь мы бы и внимания не обратили, там нет никакой таблички, других туристов совсем не было, да и дверь была закрыта — не на ключ.

Страшный кошмар мы увидели. Это под землей, помещение примерно 15 кв м, очень низкое. Встать в полный рост высокому человеку там просто невозможно. И параллельно ровно посередине между полом и потолком к обеим сторонам стен прилегают две каменные плиты. Они делят высоту помещения ровно напополам. Между ними узкая щель. Все слабо освещено малюсеньким оконцем под потолком, даже не оконце, а просто щель. Посередине столб, и к нему прикованы длинные цепи. Ржавые, настоящие цепи из тех времен и ошейники. Каменный мешок.

Там страшно, там ужасно. Наверное, каменные стены впитали в себя за десятилетия невыносимые человеческие страдания. Да, совершенно уверена, что эти каменные стены имеют память и заряжены самой ужасной энергией — горем и несчастьям людей.

Гид нам вот что рассказал. Что рабов, своих же черных сородичей, другие черные же люди поставляли арабам в огромных количествах. Поставляли больше людей, чем того требовал рынок, следовательно, арабы знали, что все продать не смогут. Всех, кто все-таки дошел до того места, содержать и кормить было для арабов нерентабельно, зная, что больше энного количества людей, по их подсчетам, они не продадут. И это еще с учетом того, что большой процент людей погибал во время перехода, на материке.

Тогда они загоняли в такие казематы — они были все одинаковые, по 75 человек на один каземат, люди были вынуждены ложиться на пол или на плиты как сардины в банке и даже двигаться не имели возможности. Их там держали в удушающей жаре, про питье я не спросила, три-четыре дня. Естественный отбор делал свое дело. Больше половины погибали, задыхались от нехватки кислорода и жары, а те, что выживали — их и продавали. Считалось, что раз они не умерли за четыре дня в таких условиях, значит, организм у них крепкий и они смогут хорошо работать. Так поступали и с мужчинами, и с женщинами, и с детьми.

Потом их мыли и выводили на площадь на продажу. Женщин покупали для домашнего рабства, молодых и красивых — для любовных утех, мужчин — обычно партиями, для работ на плантациях. Потом купленных рабов помещали в трюмы больших кораблей и отправляли в Южную и Северную Америку, на Карибские острова, самую же большую часть — в арабские страны.

Я никому не советую заходить в эти казематы, потому что это настоящие казематы, и видеть все это страшно. Когда мы вышли, я даже возобновила дискуссию с сыном, объясняя мой атеизм.

После этого “веселого” познавательного визита, мы, молчаливые, пошли к морскому терминалу по кривым улочкам. Сели там на наш катер и вернулись снова на материк, в ту же самую гостиницу. Нам предстояло провести еще полтора для в Даре — отночевать эту ночь, а на следующий день наш рейс в Стамбул был тоже в три часа ночи, и мы договорились с гостиницей, что выедем не в 12 часов дня, как это бывает обычно по правилам, а в 12 ночи.

Таким образом, впереди оставалась одна полная последняя ночевка в гостинице, чтобы отдохнуть от дороги, и потом еще один полный день в Дар-эс-Саламе до нашего окончательного возвращения домой.

Обратно в Дар-эс-Саламе

Мы спокойно и без приключений вернулись на катере в Дар и потом на такси в нашу гостиницу. Нас там помнили, и первое, что я сделала, поздоровавшись с девушками на стойке, это в подробностях рассказала, как на Занзибаре нас обворовала итальянка. И фотку ее показала, и название гостиницы сказала. Думаю, это развлекло девушек, потому что работы у них было не особо много. Очень их заинтересовала эта история, и они расспрашивали в подробностях и про итальянку, и про ее молодого бойфренда, он тоже был на фотке. Любопытные они до таких историй.

Мы приехали довольно рано, и вот что в этот день случилось.

Как я уже рассказывала, в Стамбуле на Большом базаре мы купили сыну часы. А все, что в данной поездке нам, в принципе, я знаю, что не понадобится, я все пакую в такой рюкзак, который следует за нами в перелетах в багажных отделениях, и мы его даже не раскрываем до возвращения домой. А тут сыну захотелось полюбоваться на свои часы, и к его большому огорчению выяснилось, что стекло на них треснуло: оказывается, я их сунула механически в один из внешних боковых карманов рюкзака , а коробка была довольно хрупкая, картонная.

Рядом с гостиницей находился очень навороченный и дорогой магазин как раз вот часов, всегда пустой, и за стойкой там были два пожилых презентабельных араба. Я в тот магазин спустилась с часами сына, спросила, не могут ли они мне заменить стекло, они почему-то отказались и сказали: “Замените у себя в стране”.

Невелика беда, пошли мы гулять. Просто гулять пешком, вокруг гостиницы был оживленный квартал. Магазины были еще открыты, и мы шли и сворачивали по улицам наугад, смотрели на людей и жизнь в этом городе Дар-эс-Салам, куда, по всей вероятности, больше никогда не попадем.

Вдруг вижу — на тротуаре сидит уличный, не знаю, как его назвать, починщик часов. Видно, что он чинит какие-то старые допотопные часы. Я его спросила, может ли он вставить стекло в часы на место треснувшего. Он сказал, что да. А надо сказать, что в Даре на тротуарах вообще много разных починщиков сидит: например, обувь старую латают и так далее.

Мы с сыном остались сидеть возле часовщика, а мужа я послала в гостиницу за часами. Ждали мы его минут сорок, а я точно знала, что от гостиницы мы недалеко находимся, и вот он возвращается злой, говорит, что не нашел дорогу и прохожие не подсказали, и вернулся назад.

Я коротко громко рассказала целую лекцию часовщику и другим местным, которые неподалеку сидели, о том, как мой муж вообще ничего не может и не умеет, опозорила его и пошла за часами сама, и в этот раз мужу и сыну наказала сидеть около часовщика. Прекрасно нашла дорогу в гостиницу, взяла там часы, вышла, пошла к обратно и… заблудилась. Не знаю, как это получилось. Была уверена, что запомнила внешние ориентиры, а вот тот тротуар, где сидели муж, сын и часовщик, пропал куда-то.

Я несколько раз возвращалась к гостинице и шла из нее по несколько разным траекториям, но тротуар исчез. Были похожие, и спрашивала много-много людей, где тут сидит часовщик, но никто не знал! А уже вечерело. Я от досады чуть не заплакала. В конце концов вернулась в гостиницу и села внизу, где кресла и диваны для посетителей. Телефон мой сотовый не работал.

Наконец пришли мои тоже, когда поняли, что меня ждать бесполезно, и все вместе мы пошли к этому часовщику. А он уже складывал свою тележку — рабочий день закончился. Мы с ним договорились так: дали ему часы, он сказал, что вставит стекло дома, а утром чтобы мы пришли на это же место, где всегда стоит его тележка, и тогда заберем часы.

Про Дар, пожалуй, рассказывать больше особо нечего, кроме того, что на следующее утро мы благополучно забрали обратно часы с замененным стеклом, причем цена за эту работу была копеечная.

Самолет наш улетал ночью, в три часа, с гостиницей была договоренность, что мы можем съехать в 12 ночи. День провели, поочередно гуляя по Дару и возвращаясь в гостиницу отдохнуть.

Надо сказать, что сбором вещей во всех путешествиях занимаюсь исключительно я. Я требую в таких случаях, чтобы муж и сын залезли с ногами на свои кровати и не мешали. Мне надо сосредоточиться и очень обдуманно решить, какие рюкзаки пойдут в багажное отделение, какие с нами в салон самолета. Все я делаю всегда обдуманно и методично. В отдельный пакет кладу все, что требуется для электроники: фотоаппарат, зарядку для него, зарядку для телефонов, адаптер для розетки, дополнительные батарейки и так далее. Вижу, смартфон моего сына стоит на зарядке и почти уже зарядился. Я отключила его, положила на тумбочку на видное место, а зарядку упаковала, я ее беру всегда в ручной багаж.

Это было уже почти в полночь. Я раздала мужу и сыну их самолетные одежды, переоделась сама. Так как я знаю, что сын со смартфоном не расстается и всегда берет его с собой в самолет, была уверена, что он его возьмет. Когда мы распрощались с девушками со стойки и на такси по ночному Дару приехали в почти пустой уже аэропорт, сын меня спрашивает: “Мама, а где мой смартфон?” Через десять минут поисков в багаже стало ясно, что смартфон он не взял и он остался в гостинице на тумбочке. Так как ночью в Даре дорожное движение практически нулевое, муж договорился с одним шофером за 30 долларов, что тот очень быстро отвезет его обратно в гостиницу за забытым смартфоном и вернется обратно.

В аэропортах я всегда, когда надо чего-то ждать, ложусь где-нибудь, или на кресла, или на пол. А с моим чудо-шлемом не лечь просто невозможно. Уж очень приятно лежать в таком. Пассажиров на этот рейс до Стамбула было мало, и вот буквально за секунды, что я хотела надеть шлем и уйти в нирвану, со мной вдруг заговорил один из пассажиров, тоже летел в через Стамбул. Черный. Я рассказала печальную историю про смартфон, мы разговорились, и он сказал, что он священник. Я спросила, какой церкви. Лютеранской, оказалось. Я — убежденная атеистка, и сказала ему об этом. Он начал было спорить, я оспаривала каждый его аргумент о положительности жизни. Думаю, в связи со смартфоном, тон и аргументы мои были еще более страстными и убедительными, чем когда я обычно спорю с кем-то на эту тему.

Приехал муж. Оказывается, и смартфон тоже у нас украли. Когда он вернулся в гостиницу, наши номера были уже убраны, кровати перезаправлены новым бельем. А тумбочка, на которой лежал смартфон — пустая… Сын очень огорчился еще раз, и мы пообещали, что купим ему точно такой же смартфон на следующий день после возвращения домой, что мы и сделали, конечно, чтобы не портить ему впечатление от поездки. Вот почему я решила не посылать из дома венецианские маски девушкам в эту гостиницу. Громко возмущались вместе со мной итальянкиным поведениям, а сами то же самое сделали.

Потом была регистрация на наш рейс, и на мою беду за нами увязался лютеранский священник, и там в зале ожидания, а аэропорт маленький, практически без бутиков и кафе, да и те закрыты в такое ночное время, все мне что-то говорил и говорил про бога. И надо было ему отвечать, а у меня настроение испортилось из-за смартфона, и говорить особо не хотелось. Я даже испугалась, а что если его место в самолете окажется рядом с нашими, или что если он будет постоянно с нами ходить в стамбульском аэропорту в ожидании следующего рейса и проповедовать, проповедовать…

Так как рейс опять был ночной, опять гору Килиманджаро мы увидеть не смогли… и вообще Африку сверху.

Обычно в дальних перелетах и днем ничего не видно из-за облаков, но иногда облаков нет, и тогда можно прижаться лицом к иллюминатору и смотреть вниз на разные страны. Я там могу сидеть и смотреть по нескольку часов кряду.

Полет прошел хорошо, священниково место оказалось далеко от наших, и мы прилетели в Стамбул в 10 часов утра. До рейса домой оставалось пять часов, посадочные талоны у нас уже были, и мы долго решали что делать: сидеть эти пять часов в аэропорту или же поехать погулять в Стамбуле еще немного. Мне хотелось поехать на базар и еще купить там что-нибудь. Спрашивали у аэропортских служащих совета, они говорили, что могут быть двухчасовые пробки от аэропорта до базара.

Помню, мы несколько раз летали так транзитом через Дубай, и если было несколько часов, хоть днем, хоть ночью, то всегда выезжали или на Золотой рынок, или на городской пляж в Джумейру, на такси, конечно.

В конце концов решили не рисковать и не ехать. Потому что в стамбульском аэропорту организовали очень дотошные проверки и очереди, чтобы даже войти потом, были огромные и медленные. Но мы ничего не потеряли, потому что аэропорт Ататюрк — он сам как целый город. Яркий, шумный, разноцветный, даже какой-то веселый. Можно приятно провести много времени. Глазея на разные бутики, присаживаясь в разных кафе и барах. Мы и купили много всяких подарков для всех родных и знакомых: красиво оформленные турецкие сладости, вкусные, и разные чаи. И священника, естественно, в этом вавилоне мы окончательно потеряли. Тоже, наверное, по бутикам ходил.

Отмечу, что на обратном пути нам очень пригодилась моя сумка с лекарствами. Я в путешествия беру максимум лекарств и не выпускаю их из рук никогда. После Токио, где мне лекарства потеряли, не кладу их в багажное отделение.

В этом полете из Стамбула домой лекарство понадобилась не нам, а одной женщине. Это была, наверное, турчанка, завернутая в глухой платок. Она сидела в ряду за спиной у мужа и сына, и в полете у нее началось удушье. Врача на борту не оказалось — объявляли по громкоговорителю, что нужен врач, — она уже совсем задыхалась, но ей и в голову не пришло хоть немного распустить узел своего глухо повязанного платка на горле!

К счастью в нашей аптечке был и винтолин, он ей и помог оправиться немного, во всяком случае, она кашлять перестала и долетела живая. Наверное, ее потом сразу из аэропорта в больницу отвезли.

Мы прилетели в шесть вечера и ждали еще час старшего сына, который после работы должен был приехать встретить нас и довезти до дома. Аэропорт мне показался серым, безлюдным и депрессивным. Примерно как дар-эс-саламский. Даже до аэропорта Ататюрк ему как до Луны!

А за наше отсутствие в Южном полушарии дома произошли очень важные события: курятник увеличился на 12 птенцов, вылупились в наше отсутствие. Теперь надо придумывать им всем имена.

дальше: Танзанийские фотки

больше: Другие вещи

эта страница: http://www.zharov.com/liza/tanzaniya.html

авторские права: © Лиза Калугина, текст, 2016–2024
© Сергей Жаров, кодирование, 2016–2024

обратная связь: lizavetanice@yahoo.com, sergei@zharov.com